Табошар – самый секретный город в Таджикистане. Город который строили на костях заключенных. Ударный край советской атомной промышленности, который превратился в одну большую радиоактивную свалку. Чем город живет сегодня?
Как обезопасить героев документального кино в республике, которую охраняют «Отец, Сын и Дух Святой» – #Кадыров старший, младший и Владимир #Путин? Почему законы России не распространяются на Чечню?
Ответы на эти вопросы ищут режиссер-документалист и президент фестиваля «Артдокфест» Виталий #Манский и режиссер картины об одной из жён Кадырова («Даймохк») и её семье Маша Новикова.
Карта Черниговской области меняется быстрее, чем на Донбассе. Хотя за годы независимости войны здесь не было, исчезло более сотни населенных пунктов. В оставшихся селах живут по несколько человек. Ни газа, ни электричества, ни воды, ни дорог, ни магазинов.
Самое популярное — село Марс. Из-за космического названия о нем пишут в газетах. Электрокар Tesla на украинском Марсе побывала раньше, чем в открытом космосе, на что даже отреагировал комментарием в Twitter сам Илон Маск. Но вот последние марсиане — ни об американском изобретателе, ни о высоких технологиях не слышали. Внезапная слава на их жизнь не влияет. В селе осталось всего несколько жилых домов и пять человек жителей. Пчеловодство, сбор грибов и ягод — основной промысел, позволяющий им выживать.
В южной части Карелии, у самой границы с Ленинградской областью, есть древний городок Олонец. Всё довольно обычно — вездесущий частный сектор и типовые советские здания. В одном из них таких зданий располагается Центр помощи детям №8 или, проще говоря, обычный детский дом. В нём живут почти полсотни ребят, оставшихся без родителей. Вернее, жили ещё недавно. Потому что работники детдома решили — на время всеобщего карантина — разобрать ребят по домам.
Обычный автомобиль, словно фантастическая машина времени, за пару часов может переправить нас в далекое прошлое. Туда, где людей все еще греет огонь. А газ остается непостижимой голубой мечтой
Взваду скоро исполнится 880 лет. И все это время здесь ловили неводом рыбу. Профессия передавалась от отца к сыну. Так было до недавнего времени, пока рыбное законодательство не стали ужесточать.
Промысловый лов дело и так затратное, у рыбаков все своё: ИП, лодки, сети — всё это стоит денег. А тут ещё ограничения и бюрократия. С таким грузом выходить на ловлю желания у местного населения становится всё меньше, так как оправдать затраты им все сложней. Если исчезнет промысел, то и рыбацкая деревня долго не протянет.
Калмыкское село Утта. Здесь температура в тени держится на отметке 50. Эта история о том, как в этих непростых условиях живут люди, главное для которых найти и добыть питьевую воду. Ведь немногочисленные колодцы то и дело засыпают пески. А без воды здесь не прожить и нескольких часов.
В таежных горах Южного Урала, в царстве лесов, мошки и заповедных мест, живут люди, занимающиеся древней профессией — бортничеством. Они делают самую сладкую работу, но жизнь у них не сахар. Что бы раз в году достать с высоты 5 этажного дома дикий пчелиный мёд, они с риском для жизни целый год ползают по деревьям, строят для пчелиных семей дома, и охраняют медоносные дупла от медведей. В этих краях это — единственная прибыльная работа.
Правильный дикий мёд стоит целое состояние — около 3 000 рублей за килограмм. Его ценят и на государственном уровне, бортевой мёд обязательно включают в рацион космонавтов МКС. Для российской глубинки дикий мёд — настоящее сокровище.
Если отъехать 300 километров от Перми по старому каторжному тракту, попадаешь в сказочное место. Миом деревни Большая Коча гнали на каторгу. Сначала декабристов, а потом, когда Коми АССР стала одной из главных территорий советских ГУЛАГОВ, стали везти политических. Места здесь и сегодня глухие, а местами и гиблые, настолько, что говорят, можно встретить даже нечистую силу.